АСКАР САБДИН: САЛАФИТЫ ДАВНО СРЕДИ ЭЛИТЫ

Эксперты фиксируют рост числа религиозных пассажиров в Малайзию. Значит ли это, что на смену салафизму, который раньше присутствовал в Казахстане, скоро придет салафизм малайзийский? — В таком ключе о Малайзии я слышу впервые, но вероятность такую не исключаю, поскольку нашу молодежь малайзийские вузы действительно приглашают на обучение. Вообще, я больше работаю с этими товарищами лицом к лицу, в том числе и с осужденными. Отмечу, что во многих странах со схожим Казахстану менталитетом салафиты открывают целые центры по обучению своей идеологии Например, в турецком городе Ризе открыт салафитский центр. Что интересно, открыт он не в Египте или Саудовской Аравии, а именно в Турции. В этой связи можно сказать, что открытие крупных салафитских центров в совершенно неожиданных местах стало общемировым трендом. — ДУМК утверждает, что в Казахстане около 400 осужденных за религиозный экстремизм и терроризм. Якобы в 2016 году наши имамы поставили на правильный пусть 196 из них. Вы можете подтвердить эти данные? — Лучше, наверное, спросить у тех, кто с этой системой связан непосредственно. Я бы не хотел выступать в роли оценщика деятельности ДУМК. Пусть Министерство по делам религий оценивает их работу. — Почему самым проблемным в Казахстане является именно западный регион, а не юг, где сконцентрировано больше всего мусульман? — Любые добывающие регионы притягивают к себе радикалов. Там, как правило, всегда есть вахтовые поселки, шахты, крупные рынки, где не работают общественные и государственные «радары» и где есть теневая экономика. И подобная ситуация не только у нас. Радикализация молодежи есть и в соседней России, особенно на крайнем севере. Радикальные группы находят в системе государства уязвимые территории и заходят именно туда. До 2012 года считалось, что наиболее активно радикализация велась в исправительных учреждениях. Сейчас это уже не так. И тренд по всему миру одинаковый. Поэтому запад Казахстана и отличается тем, что это добывающий регион. Молодые люди приезжают из другой области и живут вместе 15 дней в полной изоляции от общества и семьи. В такие моменты очень удобно влить в их головы любую информацию. На карте Казахстана я бы обозначил самыми проблемными все 4 западные области, а также города Жезказган, Сатпаев, Екибастуз, Степногорск Почему именно там? Очень сложно назвать одну причину. Мы же не можем дать однозначный ответ, почему гремят взрывы в Каире или Стамбуле? Найти рациональное зерно сложно. В свое время, в начале независимости было опасение, что беда в Казахстан придет с юга, поскольку на тот момент неспокойно было в том же Ташкенте. Я так понимаю, большая часть сил противодействия была направлена на юг. Но враг зашел с тыла. И географическая близость Актобе к Северному Кавказу сыграла здесь на руку. Мы же все знаем о визите в Актобе небезызвестного Саида Бурятского. Халил Абдужаббаров пропагандировал в Атырау и Уральске — Допустим, я приеду в Актобе и останусь там, они же меня не завербуют? Как они заманивают в свои ряды? Деньгами, обещаниями, сверхидеями? — Это сложный психологический момент. Расскажу про самый популярный прием. Приезжает из аула или районного центра молодой человек в город, поступает в колледж или вуз. И когда начинаются криминальные поборы, человек пытается найти выход. В околостуденческой среде предостаточно людей, готовых прийти на «помощь». Эти парни предлагают быть с ними, соблюдать какие-то их заповеди и так далее. И все, молодой человек вроде бы защищен от поборов, но при этом он уже в другом мире. Бандитский криминалитет, так называемые «черные», не рискует конфликтовать с «зелеными» исламистами — Правда ли, что финансирование идет из Саудовской Аравии и что в Казахстане салафизм стал не идеологией, а средством заработка? — Так было в 90-х годах и начале нулевых. Да, активно работали у нас саудовские салафитские благотворительные фонды. Сейчас, насколько мне известно, этого уже этого нет. Салафиты давно среди элиты — А кто их тогда финансирует? — Критическая масса уже дошла до нужного предела. Они перестали нуждаться в финансировании. Теперь идет распространение салафитской идеологии на наших банкиров, элиту бизнеса Казахстанский салафизм стал самодостаточным и не нуждается в финансировании извне. У нас очень много активных и состоявшихся людей, которые находятся под влиянием этого течения. Ведь все эти шахты, заводы, рынки в чьих руках? Правильно — в руках большого бизнеса. Отсюда делаем выводы, в чьих интересах идет распространение радикальной идеологии. — Вы беседовали с актюбинскими террористами. Они действительно джихадисты? — Беседовал. Это классические салафиты, никакого отношения ни к каким джихадистам они не имеют. Они ни книг их не читали, ни представления о лидерах не имеют. — Экспертиза показала, что они все были пьяны. Как так, если салафиты не употребляют алкоголь? — В тот день, с их слов, им давали воду и финики. Они сами утверждают, что не помнят, как все произошло. Не исключено, что это было какое-то измененное эмоциональное состояние. Либо они что-то съели или выпили. Я еще 3 года назад писал, что экстремисты часто используют психотропные вещества, а в некоторых направлениях и легкие наркотики Например, анашу. Я не могу сейчас сказать конкретно про июньских товарищей, поскольку не видел результаты экспертизы. Не думаю, что там был алкоголь. Просто отмечаю общую тенденцию — экстремисты не всегда идут на дело, чего-нибудь не съев.